.webp?updatedAt=1750930508672)
У меня постоянно появляются новые идеи, но не у каждой из них есть шанс воплотиться в жизнь.
Этими словами режиссер будто оправдывался за удивительно малое количество снятых фильмов (шесть полнометражных), учитывая его возраст (67 лет). Один из рассказов Павликовского (скорее даже развернутая идея потенциального сценария) был посвящен молодому Иоганну Себастьяну Баху: режиссер в юности интересовался этим композитором. Но юность прошла, а с ней и это увлечение.
Я снимаю фильмы в соответствии с тем этапом жизни, который в данный момент проживаю. Фильм об изгнании или первой любви — прежде всего обо мне, о том, в какой я сейчас точке.
Длинный путь к кино
Павел Александр Павликовский родился в Варшаве в 1957 году. Его родители были удивительной парой, будто списанной с голливудской «Привычки жениться». The Marrying Man — романтическая комедия режиссера Джерри Риса 1991 года с Ким Бейсингер и Алеком Болдуином в главных ролях. Она — 17-летняя балерина, он — старше на 10 лет, студент-медик. Его призвали в армию и оказалось, что ни он, ни она не готовы ждать. Их пути разошлись на семь лет, а потом они... поженились. Через какое-то время родители Павла, по его же словам, «рассорились и разбежались». Папа уехал из Польши на Запад. А в 1971 году, когда Павлу еще не исполнилось 14, мать сделала то же самое — уехала с сыном в Англию, где вскоре вышла замуж за британца.
Когда за «плохое поведение» 13-летнего Павла выгнали из школы, он хлопнул дверью перед носом матери и правдами и неправдами уехал в Германию к отцу (сказал, что поехал на отдых).
Потом мама развелась с тем парнем, за которого вышла замуж. У папы тем временем были отношения с другой женщиной в Германии, но он с ней расстался. Со временем родители сошлись и стали жить вместе за границей. И снова поссорились, и снова развелись, а потом снова сошлись, а потом умерли вместе после 40 лет этого хаоса... в 1989 году, как раз перед падением стены, поэтому так и не увидели конца Холодной войны.
Со временем Павликовский узнал, что его бабушка по отцу была еврейкой (соответственно, отец — наполовину евреем) и погибла во время Второй мировой войны в Аушвице. Это стало для Павла эмоциональным потрясением и повлияло на его творческий путь: если до этого он больше увлекался поэзией, то теперь взялся за прозу, в частности начал писать историю об одном человеке, — поляке, католике — который узнает о своих еврейских корнях. Историю Павел тогда не закончил, однако вернулся к ней много лет спустя.
Можно ли быть хорошим христианином, не будучи при этом польским католиком? Что такое религия: племенное разграничение или духовное начало внутри нас? Что определяет идентичность? Кровь, которая течет в наших жилах? Вера, с которой мы выросли? Или, может, самосознание?
Вернувшись из Германии в Британию, Павел поступил в аспирантуру Оксфордского университета и начал изучать философию и английскую литературу (не потому ли, что его мать в свое время преподавала в Варшавском университете английский язык?).
Павликовский думал хотя бы ненадолго вернуться в Польшу, но его статус «перебежчика» предвещал ему тюрьму. Поэтому он отложил эту одиссею до лучших времен — начала 1980-х, когда набрало силы движение «Солидарность». А с 1989-го, когда уже не было режимных Сциллы и Харибды, Павликовский беспрепятственно приезжал в Польшу.
В кинематограф его привел польский фильм — культовый «Пепел и алмаз» Анджея Вайды. Интересно, что ленту будущий польский режиссер посмотрел в Нью-Йорке и, по его словам, она оставила в нем глубокий след.
Павел Павликовский. Источник: bregon83 / FlickrНа Павликовского большое влияние оказали также фильмы Терренса Малика «Дни жатвы» и «Пустоши», «Таксист» и «Злые улицы» Мартина Скорсезе, ленты Милоша Формана. Снимать он начал на британском телевидении: в 1986 году сделал для Би-би-си два коротких эпизода к многосерийному документальному сериалу «Открытое пространство» (Open Space). Самоучка, он показал хороший результат и, наконец, получил желанное — возможность снять авторское кино.
Большое влияние на жизнь и творчество Павла Павликовского оказала его первая жена. По версии WP film, он познакомился с ней, пианисткой, эмигранткой из России, в Англии, в 90-х, на Би-би-си. Влюбился, женился, у них родилось двое детей. А в 2006 году жена Павликовского буквально сгорела за несколько месяцев — слишком поздно диагностировали рак. Режиссер не отходил от любимой до ее последнего вздоха. А когда жены не стало, ушел из кино и следующие пять лет посвятил воспитанию детей.
Эстетика документального
Павликовский-режиссер начинал с документалистики. Снятый в 1992 году на Сараевских холмах «Сербский эпос» (Serbian Epics, 1992) раскрывает всю его удивительность как автора документальных картин. По сути, это политика, показанная со стороны. Вот мы видим горы над Сараево, усеянные бронетранспортерами, танками и военными — картинка с масштабного панно войны между сербами, боснийцами и хорватами. Однако в кадр крупным планом сначала попадает мужчина, поющий и играющий на старинном инструменте народную песню. Потом — священник, проповедующий перед солдатами. Затем — Радован Караджич, тогдашний глава Республики Сербской и без пяти минут военный преступник, экстрадированный и осужденный за геноцид международными судами на пожизненное заключение. Впрочем, на кадре с Караджичем подпись: «Поэт и психиатр». Он осматривает землю из иллюминатора вертолета. А потом в старом доме зажигает свечу перед иконой. Крестится. Затем садится на кровать, поет, играет.
Это была скорее попытка проникнуть под кожу определенного менталитета и визуально показать природу этой войны под определенным углом. А также войну между городом и деревней, столкновение двух культур и двух ментальностей.
Павликовский снимал фильм не о Караджиче, но ему было важно показать его как поэта, певца, носителя сербской культуры, уходящей корнями в прошлое.
Я разговаривал с пресс-службой Караджича и убеждал их, что интересуюсь сербской устной эпической поэзией, что было чистой правдой. Они были удивлены, что кому-то интересно снимать не столько о войне, сколько о культуре.
В «Сербском эпосе» немало впечатляющих кадров — бородатый «четник» в пилотке советского образца и с автоматом пьет водку; дети играют на танке, а механик-водитель поднимает их на стволе орудия; глава национал-большевистской партии России писатель Эдуард Лимонов стреляет из пулемета Калашникова в сторону Сараева.
Это кино показало: Павликовский способен снять нечто большее, чем просто фильм — он может создать целую фреску, живую картину, где пересекаются прошлое и настоящее, нет буквализма и которая наталкивает на размышления.
Под влиянием жены-россиянки Павликовский настолько увлекся российским контекстом, что снял документальные фильмы о Достоевском, Ерофееве и Жириновском. «Москва-Петушки. Путешествие с Венедиктом Ерофеевым» (1990); «Путешествие Достоевского» (1991); «Путешествие с Жириновским» (1995). Однако со смертью жены закончился и этот этап и увлечение. Сценарий о Лимонове Павликовский отложил как нечто уже «несвоевременное».
Все документальное кино Павликовского такое: оригинальное, бурное, с вызовом, с нетривиальными типажами в кадре — как российский писатель Венедикт Ерофеев, как политик Владимир Жириновский, как трагикомический правнук Федора Достоевского. Документальный период творчества Павликовского совпадал во времени с его увлечением всем российским и любовью к первой жене-россиянке. Кстати, ее имя режиссер держал в тайне.
Мне нравилось делать документальные фильмы. Это был мой золотой период. Но на самом деле нет такой уж большой разницы между документальными картинами, которые я снимал, и художественными.
«…которые я начал снимать», — добавим от себя.
Стиль Павликовского-режиссера в целом отличается тяготением к документализму: он равнодушен к эффектам и уделяет внимание не столько самому кадру (хотя порой делал по 27 дублей), сколько ходу истории. Для Павликовского важно максимально проявить персонажа, сделать каждый кадр с ним уникальным, выстроить и логически завершить линию большого смысла.
Павел Павликовский. Источник: Pawel Pawlikowski / FacebookХудожественная автобиографичность
Первые два полнометражных игровых фильма Павликовского, «Стрингер» (The Stringer, 1998) и «Последнее пристанище» (Last Resort, 2000), как и большинство документальных, созданы под влиянием первой жены. Более того — у ленты «Последнее пристанище» есть автобиографические отсылки: в нем разворачивается история россиянки, которая оказалась в Британии и вынуждена просить политическое убежище.
В третьем полнометражном фильме Павликовского «Мое лето любви» (My Summer of Love, 2004) продолжается линия персонально авторского, пусть и в метафорической форме. В картине рассказывается история лесбийской любви девушек-подростков Моны и Тэмзин, которых делит «классовая пропасть», но присутствует и персонаж Фил, воплощение гетеросексуального начала и религиозности.
Все три персонажа — это я… В разных отношениях мы играем разные роли. Влечение, которое Мона испытывает к Тэмзин, мне знакомо. И их отношения характерны не только для женщин. Хотя, возможно, женщины более интересны, потому что их игры во власть больше задействуют воображение. Но потом появляются всякие впечатлительные мужчины вроде меня.
В 2011 году Павликовский снял фильм про женщину, которая потерялась в Париже — «Женщина из пятого округа» (Kobieta z piątej dzielnicy).
Я собирался снять коммерческое кино, а получился самый некоммерческий фильм, какой только можно себе представить.
«Женщина…» получилась максимально закрытой, герметичной и камерной (в смысле даже «тюремной камеры», так как герои замкнуты в себе и заперты в своей квартире) картиной о любви, но любви безмолвной, которая пять лет находилась в состоянии коллапса.
Черно-белый психологизм «Иды»
Воплощая свою творческую концепцию — дать идеям хорошо вылежаться и если они истинные, то вызреют во что-то стоящее, — Павликовский вернулся к теме духовности и идентичности через много лет и в 2013-м снял «Иду», один из важнейших фильмов польского кинематографа. Он, как и предыдущие ленты режиссера, снова о женщине, но на этот раз о такой, которая себя нашла.
«Ида» стала воплощением цели Павликовского, желавшего «спасти определенный образ человечества; отвоевать определенную территорию от окружающих нас банальности и материализма». DVD с этим фильмом приобрел Институт Тейлора Библиотека Оксфордского университета, посвященная изучению языков Европы. для своей коллекции европейского и мирового кино, в которой собрано около 150 польских фильмов. В 2015 году «Ида» получила премию «Оскар» как лучший фильм на иностранном языке.
Черно-белое кино. И болезненный сюжет: католическая послушница перед обетом узнает, что на самом деле она — еврейка, а ее родных во время войны убили поляки. По сути, это отчасти история самого Павликовского — поляка, узнавшего, что его бабушка была еврейкой и погибла в Аушвице.
Я хотел снять исторический фильм, который не похож на исторический фильм. Фильм о морали, но без всяких поучений. Я хотел рассказать историю, в которой у каждого свои причины, историю ближе к поэзии, чем к прозе.
Польская Антидиффамационная лига, или Фонд «Редут доброго имени» «Редут доброго имени — Польская лига против диффамаци» — организация, образованная в 2013 году. Ее цель — «защита имени Польши и польского народа от актов очернения в международных СМИ или исторических искажений в мире политики». обвинила режиссера в том, что тот «не признает немецкой оккупации и перекладывает вину за Холокост на поляков». На что обычно спокойный и даже несколько флегматичный Павликовский возмутился.
Я хотел избежать споров. Потому что кино — это универсальное искусство, конкретное. А не для объяснения истории и изобретения ее определенной «версии».
Впрочем, несмотря на художественную значимость «Иды», не она стала magnum opus режиссера.
Magnum opus
За фильм «Холодная война» Павел Павликовский получил награду Каннского фестиваля, которую посвятил соавтору сценария Янушу Гловацкому, уже после его смерти.
В основу сюжета легли перипетии бурной любви родителей Павла Павликовского. Многозначное название отсылает ко временам, когда близкие люди были вынуждены жить по разные стороны занавеса между Западом и Варшавским блоком, а также апеллирует к «войне» между отцом и матерью, к любви, которая сжигает, и, подобно Фениксу, возрождается.
Единственное, что существенно отличается в фильме от реальной истории родителей режиссера — музыка, которая соединила героев. Все остальное — по сути, автобиография, хитроумно вписанная в новую фреску.
История моих родителей стала матрицей всех моих историй.
Знакомство героев на прослушиваниях (которые для режиссера всегда были сверхважными), их выезд за границу, возвращение, его заключение (вместо армии), ее брак, совместное увлечение джазом (которым увлекается режиссер), богемная жизнь в Париже.
Я всегда стараюсь делать фильмы простые, но многослойные; показать мир не так, как другие — а глубоко неоднозначным и полным тайн.
И это у него прекрасно получается.
Переводчик Полина Козеренко, редактор Ольга Чехова
